Название: Но ноги сами несут туда, куда всё равно никогда не добраться
Фэндом: One Piece
Рейтинг: G
Жанр: ангст
Дисклеймер: Эйчиро Ода. Название – строчка из песни Два дня без таблеток Кошек JAM
Персонажи: Эйс, парочка второстепенных
читать дальше.Сухо в горле, словно кто-то взял горсть пыли с дороги и щедро насыпал в рот, и песок хрустит на зубах, и, кажется, сам воздух сухой и острый, как наждачная бумага. Эйс пытается сглотнуть, но шершавый язык, кажется, только царапает нёбо.
Впереди тает дорога, скачет где-то вдалеке, объятая летним маревом. Эйс совершенно не горел желанием спускаться на этот остров, но его погнал вперед профессиональный долг, лик которого весьма сильно напоминал отчего-то ананас.
Небо поменялось местами с землей, размылись границы между ними, и теперь не понять, где заканчивается посеревший от жары небосвод и начинается истлевшая полоса горизонта.
Воздух искажен. Мираж танцует на дороге.
Дышится с трудом.
Эйс лежит на спине, запрокинув голову, и вглядывается в тянущуюся от высоких холмов полосу дороги. Вглядывается до рези в глазах, до желания сморгнуть невольно выступившие слезы, застрявшие в ресницах, и ему кажется, что в эту минуту не существует ничего, кроме одной единственной линии, и сейчас ему придется встать и решить, идти ли ему вперед, навстречу оранжевому диску заходящего солнца, непротоптанной, неизвестной доселе тропой, или вернуться обратно и раствориться в лижущих горизонт лучах. Вперед или назад, но всегда – идти. Потому что только мертвые могут стоять на одном месте, и им одним доступна привилегия остановиться.
Эйс уходит, теряясь в залитой светом линии горизонта, и за его спиной медленно потухает день, загораясь звездами на окрашенным в темно-синий небосводе. Эйс уходит и не останавливается больше ни на секунду.
- Если ты еще живешь, это потому что ты еще не пришел в место, в которое должен прийти, - заметил как-то Саччи таким нравоучительным тоном, что было даже стыдно спрашивать, к чему он это сказал.
- А если меня в сортире замочат? Значит, я туда всю жизнь пёхал?
- Фу ты какой, ни грамма романтики.
Эйс проворочался полночи, пытаясь понять сакральный смысл, который вложил в эти слова его накама, и когда голова стала совсем тяжелой, решил наутро обязательно спросить.
Утро для Саччи так и не наступило. Всё, пришел.
Дальше Эйс шел – почти бежал – исключительно с определенной целью, и звезды за его спиной дрожали и потухали, словно погашенные сквозняком свечи. Небо погружалось во тьму.
В тот момент, когда он остановился, остановился всего на мгновение, на секунду – в тот же самый момент последняя свеча неловко дрогнула пламенем в последний раз, будто оно пыталось сбежать с фитиля, прежде чем огонь был проглочен темнотой.
А там, внизу, где-то под толщей океана, не было ни неба, ни звезд, ни дороги – только гудящие под давлением моря стены и миллиарды страданий над головой, уходящих вверх на пять этажей. Только цепи и засохшая на губах кровь, а еще осознание того, что дальше уже ничего не будет, и последний свет, который Эйс увидит – там, на эшафоте, пока вершители правосудия зачитывают приговор и заносят над его головой лезвия.
И никто не должен был придти. Никто не должен был устраивать самое крупномасштабное сражение в истории только ради него одного. Не должен был приходить Ояджи, и Луффи тоже не должен был.
Но они пришли. За ним одним. И вот теперь, по другую сторону баррикад, Эйс ощущает дикое, до ненормального эгоистичное счастье, и есть время вспомнить прошлое, пока там, на поле боя, один за другим, сотнями гибнут люди, пока бушуют безумные волны, застывая в воздухе, скованные льдом, пока трещит по швам воздух и отовсюду слышны взрывы, выстрелы и звон стали вперемешку с криками, и земля ходит ходуном под ногами, а дорога до эшафота кажется бесконечной. Есть время вспомнить ошибки прошлого и те так и не сбывшиеся, но тогда казавшиеся очень важными амбиции, кипящие в его душе, слезы и детские клятвы, которые он всю жизнь стремился исполнить, весь мир, построенный на сплошных противоречиях: далекие безликие, кажущиеся кукольными дома знати за стеной и куча мусора, ставшая для них детской площадкой с постоянным риском для жизни; одиночество посреди шумных улиц и друзья, братья, которые никогда не предадут; обещания, данные друг другу, тогда и раньше, невыполненное когда-то и трепетно оберегаемые сейчас; слезы отчаяния и слезы радости; отец, которого Эйс никогда не знал и ненавидел всей душой и Отец, который стал для него единственным.
Так много нужно было пережить, чтобы понять одну единственную истину, так много времени потратить… А быть может она, единственно верная, может быть познана лишь за пару мгновений до смерти? Эйс понял. Понял, и поэтому умер с улыбкой на губах.
«Если ты еще живешь, это потому что ты еще не пришел в место, в которое должен прийти».
Привет, пап, я Дома.